Согласно официальным статданным, жители Казахстана потребляют меньше продуктов питания, нежели в России и Беларуси. По некоторым показателям рацион собратьев по Таможенному союзу превышает наш в 3-4 раза. Единственное, в чем мы равны, так это в поедании хлебной продукции: каждый год казахстанец, белорус и россиянин уминают по 122 килограмма оной

К сведению, из расчета на душу населения Беларусь в год потребляет 69 килограммов мяса, Россия – 62, Казахстан – 49. Россиянин выпивает 242 килограмма молока, белорус – 233, казахстанец же довольствуется 204 килограммами белого напитка. В четыре раза больше соседи лакомятся фруктами, в такой же пропорции по поеданию картофеля нас обскакали его истинные ценители – белорусы.
Конечно, в данном случае резонен вопрос: реальна ли такая статистика, ведь все же большинство из нас от недоедания не страдают? Но можно сколь угодно сомневаться в точности и происхождении этих цифр и упустить другой факт. Примечательно, что эти данные приведены с учетом потребления нами не только отечественной продукции, которая хотя и в малых долях, однако все же присутствует на казахстанских рынках, но и импортной. И несложно предположить, как изменится продуктовая картина в наших холодильниках и на столах, если этот самый импорт по какой-то причине будет перекрыт.
– Случись что в стране-поставщике, будь то Кыргызстан, Узбекистан, Россия, Беларусь, США или ЕС, она будет решать свою проблему, – утверждает Санат Курмангалиев, главный научный сотрудник КазНИИ экономики агропромышленного комплекса и развития сельских территорий, академик АСХН РК, член правления экономистов АПК РК, член координационного совета «Молочный союз Казахстана». – Импортеры не пошлют сюда ни зерно, ни мясо, ни ножки Буша. Мы в этом убедились, когда закрыли границу с Киргизией. Тут же мы оказались без плодоовощной продукции. Резко поднялись цены. Началось роптание. Они перекрыли воду – Жамбылская и Южно-Казахстанская области оказались без полива. Это закон: если мы завозим более 20% продукции, то оказываемся в опасной зависимости от внешних факторов.
По данным Министерства сельского хозяйства, в 2009 году Казахстан заво­зил около 40% молочной, 29% – мясной и около 43% – плодоовощной продукции. Эти виды продуктов выбраны не случайно, ведь именно они составляют львиную долю в рационе любого человека. И надо сказать, что с прошлого года немногое изменилось: в Казахстане до сих пор существует дефицит собственной продукции.
– По обеспечению сельхозпродукцией положение сложилось очень серьезное, – продолжает Санат Гарифуллович. – Если мы встали на капиталистический путь, то должны удовлетворить население Казахстана необходимыми продуктами питания. К примеру, в 1990 году мы производили 896 тыс. тонн мяса, сейчас – 198 тыс., колбасных изделий – 155 тыс. тонн, сейчас – 96 тыс. Молоко и кисломолочная продукция выпускались в объеме 11 млн 470 тыс. тонн. Сегодня – 235 тыс. тонн. Сухое молоко – 8 тыс. тонн. Сейчас – около 3 тыс. Что называется, почувствуйте разницу.
Отправной точкой регресса в любом из процессов АПК, впрочем, как и экономики в целом, уже привычно считать годы перестройки. Однако прошло почти двадцатилетие, проведены реформы в аграрном секторе, но вопрос о том, почему до сих пор импортные товары нещадно вымещают и замещают отечественные, для нас не теряет актуальности.
На что эксперты-аналитики дают, казалось бы, исчерпывающий ответ: затраты на производство продуктов за рубежом в разы ниже, чем у нас. Потому переработчикам выгоднее использовать иностранное сырье, а продавцам на базарах реализовывать товары, завезенные из соседних стран. И вопрос большой себестоимости не только в высоких тарифах на воду и электроэнергию, которые действуют в Казахстане и непосредственно влияют на образование цен, но и в узкой направленности существующих производств.
– Взять, к примеру, животноводство советского периода, – вспоминает эксперт. – Во-первых, при забое больного скота мы производили техническую кровь, которая шла на производство кормовой муки, а хорошую отправляли на изготовление гематогена и кровяной колбасы. Во-вторых, использовалось эндокринно-ферментное сырье, которое имеется в любой скотине. Раньше из него производились медицинские препараты. Выпуском таковой занимались четыре цеха при мясомолочных комбинатах по стране. Это сырье даже на экспорт отправлялось.
В-третьих, это использование кишечного сырья. Колбаса, которую мы употребляем в пищу сегодня, обтянута искусственной оболочкой. Ее приходится выбрасывать вместе с мясом. А прежде мясокомбинаты бились за каждый метр кишки. Они были заинтересованы в том, чтобы их продукция была натуральна, востребована. Более того, это сырье скупалось Россией, некоторыми европейскими странами. На этом зарабатывались очень хорошие деньги.
И, наконец, шкуры. Пока у нас была легкая промышленность, мы сами шили дубленки, обувь. Был госзаказ, по которому мясокомбинаты заготавливали сырье для Турции, Италии, Китая. Тогда зарубежные предприниматели отдавали нам большие деньги, а сегодня мы свои тратим на одежду их производства.
Однако же остановимся на ключевом термине «госзаказ». Это когда государство заключает с крестьянином контракт на производство определенного объема продукции, тот, в свою очередь, приобретает надежного партнера и уверенно производит ровно столько сельхозтоваров, сколько необходимо стране. А потребитель, т.е. мы, казахстанцы, в результате получает продукты в полной мере и по реальной, незавышенной цене. Пожалуй, такая схема представляется идеальной для всех участников продуктового товарооборота.
Вот только на данный момент ситуация обстоит иначе. Согласно официальным данным, сейчас около 90% животноводческой и 60% растениеводческой продукции в стране производится мелкими частными подсобными хозяйствами. Фермер-предприниматель получает, образно выражаясь, статус ферзя на шахматной доске отечественного АПК. Именно на рядовых крестьян сегодня возлагаются сельскохозяйственные надежды. Вот только главный вопрос для важнейшей фигуры аграрного сектора так и не решен: в редких случаях казахстанский аграрий может похвастаться постоянным и надежным рынком сбыта. Ко всему прочему на пути отечественного товара к прилавкам появляется череда сведущих в процессах реализации людей, предприятий-посредников, из-за которых говорить о конкурентоспособности нашей продукции перед зарубежной уже не приходится.
Сегодня государство делает попытки сплотить фермеров в сельские потребительские кооперативы (СПК). Это позволит им выпускать более качественную, низкую по стоимости продукцию. К тому же СПК, как более крупному сельхозформированию, будет легче находить рынки сбыта. Вот только есть «но», и не одно.
Однажды крестьян уже мотивировали сверхрентабельностью возделывать зерновые. А на следующий год из-за обрушившихся на мировом рынке цен небывалый урожай гнил в амбарах. Не все ладно и во взаимоотношениях фермеров и заводов. Так, к примеру, в партнерстве производителей и переработчиков до сих пор не решена дилемма: в основе поощрения за продукцию должны лежать торгово-денежные отношения или натуральный обмен. А также нередки случаи, когда камнем преткновения становится итоговая калькуляция, которую частные фабрики или приемные пункты, пользуясь юридической неграмотностью сельских предпринимателей, проводят по удобной им схеме оценки.
Выходит так, что и госчиновникам, и бизнес-партнерам крестьяне верить уже опасаются. Правда, нельзя сказать, что в этих проблемных вопросах аграрии предоставлены сами себе. Да, сегодня разрабатываются и запускаются ряд программ, законопроектов по многим направлениям. Вот только факт остается фактом: без госзаказа и более глубокого контроля со стороны государства ставки на частный аграрный сектор делать еще рано.
– У нас около 2 млн личных подсобных хозяйств, – говорит Санат Курмангалиев, – около 170 тыс. крестьянских хозяйств. Все обладают малыми или крупными земельными участками. Но сами они не могут решить проблему получения качественной продукции, обеспечить себя рынком сбыта. Для этого государство приняло решение создавать крупные современные откормочные комплексы, которые от имени государства будут скупать племенной скот. Чтобы увеличить надой с одной коровы, нужно развивать именно племенное скотоводство. В стаде должно находиться от 35 до 50% племенного скота. В развитых странах доля его содержания достигает 60-70%. У нас же – около 4%. А системно подойти к этому вопросу можно, используя эти откормочные площадки. Нам надо достичь хотя бы показателей Беларуси, где с коровы получают около 4 тыс. тонн молока.
Кстати, на опытных молочно-товарных комплексах на севере Казахстана содержится 5-8 тыс. голов скота. Продуктивность коров составляет 5-7 тыс. тонн молока. Что и требовалось доказать. В планах к 2014 году – создание 35 подобных комплексов.
Отечественное растениеводство имеет схожие пробелы. Казахстан обладает потенциалом для обеспечения себя плодоовощной продукцией, однако этому препятствует отсутствие системы переработки и хранения.
– Плодоовощной продукцией мы обеспечены на 4-10%, – рассказывает ученый. – Все остальное завозим. Первая задача – это создание тепличных хозяйств в крупных городах. Второе направление – восстановление производственных мощностей, и самое главное – это консервирование овощей, которые можно было бы потреблять в зимнее время до следующего сезона. Третье направление – капельное орошение. Но на все это требуется время, жесткость требований и большие затраты. Так, на строительство теплиц и парников необходимо 29 млрд 600 млн тенге. Строительство плодоовощных хранилищ требует 24 млрд 400 млн тенге. Производство плодоовощных культур с применением технологии капельного орошения – 4 млрд 400 млн тенге.
А вот такая ситуация сегодня сложилась в индустрии производства отечественного молока. В прошлом году велась подготовка проекта постановления правительства РК, где предлагалось использовать термин «молочный напиток» при маркировке молока, произведенного из сухого молока. Казалось бы, правильно: потребитель должен знать полную информацию о товаре. Однако специалисты убеждены: считать продукт из сухого молока ненатуральным или неполноценным в корне неправильно.
– Мнение о том, что сухое – это ненастоящее молоко, неправильно, – констатирует член координационного совета «Молочный союз Казахстана» Санат Курмангалиев. – Есть специальная технология, когда цельное молоко мы пускаем навстречу горячему воздуху. Распыленное молоко при встрече с воздухом теряет 80-82% влаги. Но все вещества – белки, жиры, углеводы, молочный сахар – остаются. Благодаря данному процессу мы увеличиваем срок использования такого молока. Из-за незнания этой технологии наносится вред отрасли. Кто сегодня захочет пить «молочный напиток» вместо молока?
Подытоживая, приведу еще немного интересных статданных: несмотря на то, что наш рацион скуднее соседского, по употреблению калорий мы не сильно отличаемся. Ежедневно белорус употребляет 2716 килокалорий, россиянин – 2840, а мы – 2445. При этом жителям стран ЕС, чтобы быть сытыми, приходится есть в 5-7 раз больше, чем нам. Получается, что казахстанец, может, и недополучает по сравнению с «аппетитами» граждан некоторых других государств, зато потребляет в пищу качественные, натуральные продукты.

«В этом году более 60-70% от общей площади посевов сельскохозяйственных культур Западно-Казахстанской и Актюбинской областей погибло и подлежит списанию», – Союз фермеров Казахстана

 
В рамках плана действий по формированию Единого экономического пространства Беларуси, Казахстана и России на 2010–2011 годы, с 1 июля 2011 года будет введено в действие соглашение о единых правилах государственной поддержки сельского хозяйства